Река времен. Жребий брошен - Страница 75


К оглавлению

75

Полностью разваренный недосоленный горох с легким запахом сала вползал в глотку, почти не насыщая! Вообще-то между боями, как правило, дико хочется есть. Есть все, что съедобно, но почему-то сегодня каша из горохового концентрата, даже заправленная, судя по всему, свиными шкурками, совершенно не прельщает. Словно пихаю в рот жеваную бумагу. Башка забита всяческой ерундой. Никак не могу сосредоточиться на предстоящем бое. В прошлый раз сам реципиент, не осознавая того, много чем помогал (и помог) мне. Но сегодня его мысли – какие-то слабо вспыхивающие на фоне моих, лишь время от времени противно фонят. Сегодня явно рулит мой мозг! Я уже не уверен: хорошо ли все закончится?

Кстати, а сколько сейчас времени? Никогда не думал, что часы – такое простое устройство – были дефицитом в то время. Только у пятерых из нашего взвода есть часы. У командира, его заместителя – сержанта Дробыша, пулеметчика Хусаинова и двух «комодов». А у моего реципиента часов нет, они являются лишь предметом его грез и вожделений.

Принятая пища, несмотря на почти полное отсутствие вкуса, расслабила. Вновь клонило ко сну. Чтобы как-то занять время, достал складную трофейную лопатку (которую нашел у обочины дороги) и, откинув железяку в рабочее положение, принялся подправлять ячейку, аккуратно углубляя соединительный ход сообщения, отбрасывая землю по сторонам. Почва тут песчаная, копается легко.

Судя по всему – немчики, того и гляди, попрут на нас. Они точно знают о нашем присутствии, но, судя по прежней попытке визита сюда, не принимают нас в расчет, надеясь на скорость своего передвижения, слаженность действий и высокую огневую мощь. Да, против нас в этой реальности – это сильное оружие.

Закончив с ходом сообщения, затеял ниши для своей карманной артиллерии, то бишь гранат, когда сзади меня окликнули. Пришли «орлы» из боепитания…

Хм… Странно. В прошлый раз они приползли уже после начала боя. Аккурат, когда пушка замолчала. Неужели получившаяся сегодня реальность сильно изменилась? Не ожидал. Может, и фрицы сегодня не полезут? Где бы поглядеть, сколько сейчас времени?

Затарился патронами по полной программе. Полста штук. Все от пулемета ШКАС, со стальной гильзой. С тяжелой и бронебойно-зажигательной пулей. Немного трассирующих. «Светка» будет довольна. Да и я тоже. Помимо патронов мне перепали еще две «эргэдэшки» и две бутылки с нефосом и зажигательными ампулами.

– Живем!

Насвистывая так кстати всплывшую в памяти «Марсельезу», я начал углублять норку под бруствером, которая будет полезной в случае дождя, а также и при артобстреле.

И все-таки, что с фрицами? Где они, мать их? У меня в восемнадцать ноль-ноль заканчивается экскурс в прошлое. А сейчас, пожалуй, уже перевалило за полдень.

– Кулебякин! – раздался голос из-за поворота хода сообщения.

Вот ведь дурында – так орать, когда того и гляди, фрицы полезут! Дался ему этот Кулебякин!

– Тимофей, спишь, что ли? – опять надрывался тот же голос.

Ешь твою медь, так ведь он же меня кличет, не иначе. А я – ни сном ни духом…

– Че надо? – сам того не ожидая, даже как-то злобно отозвался я.

– Не спи, немца проспишь! – Сзади показалось рябое лицо.

– Да не сплю, окоп поправляю.

– Делать тебе нечего, что ли?

– Ну да, нечего.

– У тя курить есть?

– Есть!

– Поделись!

– Идь сюда!

– Ща. – Лицо выползло в отрезок хода сообщения, что соединял мою ячейку с траншеей, и превратилось в Семена Викулова – здоровенного парня из Уфы. – Давай. – Он лег на бок и протянул руку с обрывком газетки в ней.

– Сыпь сам, – не глядя, протягиваю ему свой кожаный кисет, предмет зависти многих курящих собратьев по оружию.

– Что-то ты седня какой-то щедрый, – миролюбиво пробурчал Семен и свернул самокрутку толщиной в мизинец. – Иль думаешь, что амба тебе в этом бою будет? Тогда лучше я сразу весь табак у тя заберу.

– Это уж как Ему угодно, – показал я глазами в небо.

– А ты что, верующий, что ли?

– Всякий на этой войне верующим делается. Дед говорил, что тот никогда не молился, кто в окопах не сидел.

– Эт точно! Как думаешь, пойдут они сегодня аль нет?

– А это уж как им вздумается. Мож, пойдут, а мож, и нет.

– Да скорее бы уж. Мочи уже нет сидеть тут и ждать у моря погоды.

Откуда-то из-за леса донесся негромкий раскатистый звук выстрела.

– Опа! Неужто секрет наш о себе знать дает? Пойду-ка я к себе!

Семен торопливо уполз на карачках назад по ходу сообщения и вправо по траншее. Но не успела еще осесть пыль, поднятая им, как из-за леса опять донеслись отзвуки пальбы, в которой угадывались одиночные винтовочные хлопки, пулеметные очереди и короткие ухания пушек небольшого калибра.

– Приготовиться к бою! – понеслось вдоль траншеи.

Приподнимаюсь над бруствером и смотрю туда, назад-налево, где стояла пушка подольских курсантов. Замаскировались на «отлично», не сразу их и заметил. Оттянул назад затвор «светки», вбил в магазин вторую обойму и дослал верхний патрон в патронник.

Теперь готов. Хлопки выстрелов за леском прекратились так же внезапно, как и начались. Секрет там был из четырех человек. Видимо, полегли все. Оттуда до нас примерно километр-полтора. Значит, минут через десять – пятнадцать на дороге можно ждать гостей. В прошлый раз они не заставили себя долго ждать, но теперь почему-то не спешили. С чего?

Лишь спустя полчаса или больше на дороге правее разрушенного моста внезапно, как по волшебству, появился чехословацкий танк 38(t) «Прага» с башней, словно обсыпанной головками заклепок. Он остановился в тени деревьев и начал не спеша водить тонким стволом своего орудия вправо-влево, словно отыскивая жертв. До него было метров восемьсот или около того. А ведь так они могут, чего доброго, и расстрелять наши позиции пулеметным и пушечным огнем с места. Дальность позволяет, хотя наших пушкарей им, скорее всего, не видно – бугор слева мешает. Но нас – вполне могут. Я как зачарованный смотрел на этого клепаного гусеничного монстрика и не заметил, как рядом с ним внезапно, словно из-под земли, вырос еще один. Такой же черно-серый и такой же безмолвный.

75